25 февраля 2006г.
Константин Щербинин: В январе исполнилось 10 лет с момента начала в СКАГС исследований в области элитологии. Хотя эта наука имеет весьма богатую историю, в нашей стране она долгое время не развивалась, да и сейчас ученые сталкиваются с определенными трудностями при изучении необходимых материалов, поскольку часть из них обычно засекречена. О методах, используемых в этой науке, а также о специфике местной элиты и ее перспективах корреспондент "100%" расспросил декана факультета переподготовки кадров государственных и муниципальных служащих СКАГС, доктора политических наук, выпускника физико-математической школы-интерната №18 имени А.Н.Колмогорова, Александра Михайловича Старостина.
- Давайте вначале определимся с понятиями: кого следует называть элитой?
- В науке существует несколько определений элиты, но все их можно разделить на две группы. Одна группа ориентируется на статусное положение, другая - на качественные характеристики личности, которая осуществляет руководство. Поэтому на повседневном уровне нередко происходит сшибка, звучат заявления вроде: "В России элиты нет! Посмотрите, кто нами правит! Разве это элита?!" Причем это можно услышать даже из уст известных ученых. Но, что бы там ни говорили, элита всетаки есть. У нее свои изъяны, своя специфика, но, тем не менее, она существует. Элитой принято называть людей, занимающих политические должности, которые позволяют принимать решений. Или же тех, кто, может быть, непосредственно решений не принимает, но оказывает влияние и своим авторитетом создает в обществе определенную ауру.
- Какие методы вы используете в своих исследованиях? Наверное, невозможно изучать элиту, не соприкасаясь с ее представителями.
- Конечно, ученые, которые не имеют контактов с представителями элиты, будут описывать ее формально и неглубоко. Для этих исследований обычно используются такие методы, как биографический (изучение личных дел), социологический метод, интервью, анализ решений. Причем большинство необходимых материалов закрыты, поэтому раздобыть их можно только с помощью личных связей. Чаще всего мы работаем по заказам администраций области или ЮФО и под эти конкретные заказы получаем доступ к материалам.
- Не отражается ли это на объективности исследований?
- Скорее это придает исследованиям определенный элемент неполноты. Даже обладая очень хорошими и надежными контактами, невозможно получить доступ к некоторым материалам, поскольку они засекречены. Поэтому и нужна эта наука, чтобы проникнуть в закрытые области и описать их, используя в крайнем случае хотя бы косвенные методы, такие как анализ решений.
- Вы занимаетесь исследованиями уже 10 лет. За этот период местная элита как-то изменилась?
- 10 лет назад нынешний заместитель мэра Валентина Леденева писала у нас дипломную работу, посвященную административно-политической элите города. А прошлым летом она защитила диссертацию на эту тему. Сопоставив эти два исследования, можно увидеть изменения, которые произошли в местной элите. Во-первых, за последние три года она выросла на 18%. Во-вторых, по сравнению с областной в городской элите гораздо больше женщин. Обратите внимание на ближайшее окружение мэра: там довольно много представительниц прекрасного пола (даже его заместитель), чего не скажешь о губернаторском окру-жении. Кроме того, на 1,6% сократилось число лиц, в прошлом принадлежащих к советской элите. А вот средний возраст ее представителей особо не изменился (по-прежнему 50 лет), зато значительно вырос уровень образованности. И наконец, по сравнению с советской элитой, которая в своей массе была технократической, в нынешней больше гуманитариев. Можно сказать, местная элита подтянулась к стандартам современного общества, где во главе угла стоят менеджмент, экономические методы управления и индикативное планирование, связанное с прогнозным подходом и обеспечением его реализации.
- Создается впечатление, что областная элита очень стабильна. Каков лейтмотив ротации в этих кругах?
- Понимаете, тут без детального биографического анализа трудно сказать. Если оценивать субъективно, я думаю, что эта ротация происходит эволюционным путем: постепенно, медленно, без каких-то шокирующих обновлений. Многие люди с Владимиром Чубом работают если не десятилетия, то, во всяком случае, долгие годы. Возьмите, к примеру, его заместителей - того же Бедрика или Кузнецова. Кто-то, конечно, немного удаляется, но в целом окружение губернатора остается неизменным. Я думаю, если мы посмотрим на историю взаимоотношений внутри областной элиты, то наверняка увидим там следы совместной работы, например, в Пролетарском райкоме или еще где-то на последующих этапах. То есть сейчас она строится по клановому принципу, основанному на служебных контактах: есть некая кадровая группа, включающая руководителя, его непосредственных помощников и команду людей, способствующих реализации системы решений этого лидера. Если политик проигрывает на выборах или, как сейчас, при согласовании, вместе с ним уходит и команда, что для преемственности власти и в целом для общества не очень хорошо. Почему? Приходит новая команда, новые люди, проходит довольно большой срок, пока они там "усядутся", наберутся опыта, наделают ошибок и т.д. При идеальных демократических условиях при уходе политического чиновника аппарат должен остаться, как это сказано в законе. Но в действительности все иначе. Я знаю, был случай в одном из районов Краснодарского края, там после поражения на выборах главы администрации ушел не только аппарат, но и люди, которые к нему напрямую непричастны, например главный врач районной больницы.
- А изменилась ли в последнее время модель отношений между административно-политической и бизнес-элитой?
- В нашей стране представлены разные модели таких взаимоотношений: модель подавления, паритетная модель, конфликтная и смешанная. Что касается Ростова и Ростовской области, то тут, пожалуй, можно говорить о партнерской модели. Об этом свидетельствует то, что бизнес у нас представлен в органах власти. Взять хотя бы областное Законодательное Собрание: там примерно 50-60% депутатов - выходцы из крупного бизнеса, хотя если соотносить эту ситуацию с представительскими принципами, то они там должны занимать всего 5-6%, поскольку бизнес все-таки преследует прежде всего частные, а не общественные интересы. Кроме того, можно наблюдать определенный патронат высших должностных лиц над некоторыми сферами хозяйственной деятельности, например связанными с переработкой пшеницы и подсолнечного масла. Вообще, Рос-тов считается комфортным для развития бизнеса, хотя здесь есть свои проблемы, например пересечение интересов центра и регионов, попытки конкурировать. Но это уже другая тема.
- Тем не менее можно вспомнить ряд судебных процессов над местными бизнесменами, которые, по мнению некоторых экспертов, имели в том числе и политическую подоплеку. Как вы это прокомментируете?
- Что касается разговоров о том, что в Ростовской области наблюдается переход от партнерства к патронату, то я не совсем в это верю. Думаю, версия о том, что административно-политическая элита давит и вымогает деньги, принадлежит бизнес-элите. Есть регионы, где прямой патронат действительно имеет место (самые яркие примеры - Татарстан или Адыгея), но наши федеральная и областная власти уже серьезно пропитаны бизнесом. Поэтому если есть некий элемент давления, то это скорее не давление государственной структуры на бизнес в чистом виде, а давление государственной структуры, которая имеет свои бизнес-интересы на другой бизнес. То есть конкуренция с использованием административного ресурса.
- А горизонтальные движения в местной элите имеют какие-то закономерности? Я имею в виду все ту же цепочку: чиновник - депутат - бизнесмен.
- Я думаю, что некоторые закономерности все-таки имеют место. Администрирование и занятие бизнесом у нас меняются циклически. То есть человек проработал в административной системе, потом потерял какие-то позиции и ушел в бизнес, причем все необходимое для этого перехода заранее им подготовлено, если он действительно мыслит на перспективу. А спустя 4-5 лет обстановка изменилась (вернулся прежний лидер или возникла новая команда, которой необходимы опытные специалисты) - и часть людей из бизнеса вновь вернулась в администрирование. Я знаю, что наш подопечный Геннадий Урбан, по крайней мере, два таких цикла прошел: сначала был бизнесменом, потом стал администратором, затем вновь вернулся в бизнес, а сейчас он заместитель министра сельского хозяйства. Это сильный человек, уверенный в себе. Некоторым он даже кажется брутальным, но, может, отчасти поэтому он и востребован и в бизнесе, и во власти. Или другой пример - мэр Батайска Валерий Путилин. У него обратная ситуация: человек с ог-ромным опытом административной работы, полученным еще в советскую эпоху, в связи со сменой систем занялся бизнесом, достиг там определенных успехов и снова вышел на административный путь. Таких примеров немало. В последнем нашем исследовании мы проводим мысль о том, что началась волна возврата части бизнесменов с административным опытом обратно во власть. Они там востребованы, поскольку помогают налаживать партнерские отношения между этими двумя сферами.
- Элитология в большей степени теоретическая наука или эти исследования имеют практический смысл?
- Как и в любой науке, в элитологии есть три уровня: фундаментальные исследования, прикладные и разработки. Если брать прикладной аспект, то это разработка технологий и рекомендаций, которые способствуют целенаправленному, а не стихийному отбору в элиту разных уровней. Например, недавно мы закончили одно исследование, которое называлось "Механизм организации и проведения государственного квалификационного экзамена в системе региональных и федеральных органов власти". С квалификационным экзаменом связано получение нового назначения, и от того, как он организован, зависит многое. Будет ли это чисто формальная процедура: собрались, друг на друга посмотрели, оформили протокол - и все. Или же вы всесторонне "прощупали" кандидата: что он знает, что умеет, как мыслит. Это большая разница.
- А возможно ли с помощью данных элитологии как-то прогнозировать будущую политическую ситуацию?
- Скажем так, мы имеем возможность отслеживать тенденции, которые нас беспокоят. Сейчас, например, власть развивается несбалансированно. Разговоры о иерархии и вассалитете не случайны. Такое положение дел - следствие чрезмерной увлеченности вертикалью и перехода от советской централизованной системы к другой, которая вначале была безбрежным анархическим морем, а потом ее попытались упорядочить, но ничего лучше, чем эти вертикальные столбики, не нашли. Если мы не будем заботиться о горизонтальных отношениях, очень скоро наступит кризис, поскольку сейчас власть теряет социальную базу, она дистанцируется от своей паствы. Это очень тревож-ный сигнал. В такой обстановке возможны всякие неожиданности. В частности, может возникнуть ситуация, когда на власть начнет "наезжать" толпа, а ее некому будет защитить, потому что она уже никому не нужна. Этот столбик может легко упасть.
При написании статьи использовались материалы с сайта star-alex.ru.
Основатель школы
